Книга Что скрывает снег - Юлия Михалева

Двигаться следовало осторожно. Хрупкий, чувствительный городской архитектор - не каторжная нянька. Щипцы тут заказаны, хотя - без малейшего сомнения - здесь бы они проявили себя если не более, то уж точно и не менее плодотворно. Увы, несмотря на то, что Миллер явно что-то скрывал, убедить его раскрыться пока что допускалось только лаской да уговорами, как малое дитя.

- Что вы, Александр Стефанович! И в мыслях не имел! Однако мы полагаем, что ваши ответы и впрямь могли бы некоторым образом пролить свет на исчезновение барышни Миллер.

- Это каким же, позвольте поинтересоваться?

- Пока я не могу сказать наверняка, но нам и в самом деле нужно узнать, где и при каких обстоятельствах вами была получена эта травма.

- Скажу вам вот что! Вы не смеете более меня расспрашивать. Я не желаю продолжать этот разговор. Прощайте! Когда же у вас, наконец, появится, что сказать о моей дочери, вы знаете, где меня отыскать, - с этими словами Миллер поднялся и направился к выходу, по пути ударившись об угол стола.

На момент в управе повисло непривычное безмолвие.

- Ничего не понимаю, - признался Ершов.

Взяв со стола чистый лист и графитный карандаш, он принялся быстро черкать, держа бумагу на весу.

Обстоятельства и впрямь не хотели связываться в единую цепь. И даже те, которые с таким трудом удавалось туда приладить, отчаянно вырывались.

Деникин заглянул в каракули сослуживца. Ершов, движимый в большей степени любопытством и патетичным представлением о долге, чем страхом перед последствиями его неисполнения, успел начертил таблицу, и теперь ее заполнял.

- Деникин, испробуем наглядный способ, о котором я давеча прочел? Мы соберем воедино всех не только убитых, но и пропавших. Напишем поочередно вот в этих графах, имена, чем занимались, где жили, откуда пропали и где обнаружены... А также что по этому вопросу гласит молва. А потом посмотрим на все разом.

- Боюсь, для вас эта метода слишком безобидна. Впрочем, давайте, отчего нет? Хуже не станет.

- Приступим же. Начнем с имен. Кто из общества пропал и так и не был отыскан?

- Василий Софийский...

***

Немудрено, что сын генерал-губернатора первым пришел Деникину в голову. С недавней поры тень начальника края сопровождала каждый шаг, без слов требуя результатов и грозя расправой. Хотя на деле состоявшийся разговор выглядел куда менее свирепо.

Софийский не сдержал слова, переданного через фельдшера, и прислал челядинца не с заявлением, а с повелением немедленно привести в резиденцию Деникина. Сколь не надеялся помощник полицмейстера уж если не вовсе избежать личной аудиенции, что вряд ли было возможно, то во всяком случае, отложить ее на неопределенный срок, на этот раз спасения ждать не приходилось. Тем более, что теперь Софийский точно знал, кого желает видеть, и вполне определенно назвал в своем наказе фамилию Деникина.

- Ершов! Чем вы заняты?

- Я...

- Отставьте немедленно! Вы пойдете со мной к его превосходительству.

И, в сопровождении человека Софийского, они направились к генерал-губернатору.

В отличие от своего главного постояльца, белокаменный дворец («Возведенный по проекту Миллера», - отметил Ершов), вблизи оказался более внушительным, чем думалось, глядя с улицы. От толстых стен веяло торжественной, высокомерной печалью. Долгие скругленные окна глядели с тоской, сожалея о том, что вместо оживленных улиц Петербурга им суждено любоваться заснеженной пустыней. Даже узкие декоративные балконы, объятые легковесными рядами балясин, казалось, подверглись хандре. Впечатление складывалось непростое.

- Сколь отталкивающая красота, - вполголоса выразил свои взгляды спутник, и Деникин мысленно согласился.

Прежде помощник полицмейстера лишь со стороны смотрел на визитеров, заходивших в гигантские двери в форме арки - истинные крепостные ворота в два роста в вышину. Теперь же, пройдя через них сам, поразился вновь - на сей раз убранству.

- Экая напыщенная безвкусица, - не сдержавшись, шепнул он прямо в мохнатое ухо Ершова.

- Пестроватенько-с, - согласился тот, как будто мог что-либо смыслить в особенностях обстановки.

Челядинец кликнул домашнюю прислугу. Она тотчас же явилась на зов откуда-то из глубин под лестницей, ведущей во второй этаж. Иные даже не столь весомые горожане следили за тем, чтобы горничные блюли столичные обычаи и облачались в форменное одеяние и передник. Однако Софийский явно не входил в их число: девушка носила простое сизое платье.

Проследовав за ней наверх, Деникин с Ершовым вскоре переступили порог хозяйского рабочего кабинета, встретившего их обширной медвежьей шкурой, разостланной на полу. На стенах висели иконы, среди которых безбожный Деникин все же узнал «Спас Нерукотворный», напротив - портреты государя Николая II и его сиятельного родителя, Александра III, Миротворца. Большую часть внушительных размеров кабинета отнимал массивный письменный стол из дуба, покрытый зеленым сукном и многими кипами книг и бумаг. В нем утопал, оставаясь над поверхностью лишь серебристо-рыжей макушкой, сам Софийский.

Деникин во второй раз за сутки подивился тому, сколь малозначительным выглядел суровый генерал-губернатор в те минуты, когда не выступал перед горожанами с торжественной речью.

- А, пришли, - отозвался Софийский. - Ну, прошу.

Он указал Деникину на ряд весьма вычурных китайских кресел, приставленных к столу. Ершову, надо полагать, следовало смирно дожидаться у двери, однако тот, вопреки своему обыкновенному желанию следовать хорошему тону, проследовал за Деникиным и уселся о бок.

- Деникин, как вам, несомненно, передали, меня постигла тяжкая утрата. Любезная супруга покинула меня, - глядя в стол, начал Софийский, но потом поднял взгляд, обратив его прямо в глаза собеседнику жалящим лезвием. - И мои страдания, без того сверх меры веские, еще более усугубляет то, что Вера Николаевна пала жертвой чудовищного умысла. Некие негодяи сподобились подмешать ей отраву в питье либо кушанье. Прямо здесь, в моем собственном доме. Знаю это наверняка, ибо Вера Николаевна не выходила накануне. Но чего я не ведаю, так имени мерзавца, сотворившего зло.

В воздухе повис невысказанный вопрос. И Софийский, и Ершов, выразительно смотрели на Деникина.

- Ммм... - только и смог ответить он.

- Понимаю: в городе промышляет отъявленная преступная банда, и ваш первый долг - это ее устранение ради защиты горожан. Однако, смею надеяться, вы изыщите возможность и не откажите и мне - в справедливости и моей личной просьбе. Отыщите того, что погубил Веру Николаевну, и я предам его суду и тому наказанию, что следует за его проступком.

Деникин кивнул.

- Вы немногословны, Деникин. Это хорошо - так и полагается человеку дела. Необходим ли осмотр резиденции, либо в том нет большой спешки? Мне бы хотелось, прямо говоря, отложить его до погребения Веры Николаевны.